– Премьер-майор Егоров Алексей, командир отдельной особой роты егерей и старший всей этой пограничной Бугской линии, – Лешка приветливо кивнул высокому, худощавому мужчине в дорожной статской одежде.

– Обер-инспектор Императорского Тульского оружейного завода Иоганн Шольц, – сухо процедил сквозь зубы гость. – А это со мной, – кивнул он себе за спину. – Там мастер Юрий и два его рабочих. Я надеюсь, у вас здесь будут сносные человеческие условия для проживания и работы?

– Сделаем все, что в наших силах, господин Шольц, дабы вам у нас было как можно удобней, – пообещал инспектору Алексей. – Данила! – крикнул он вестового и показал на запыленных путников. – К нам гости прибыли аж из самой Тулы. Беги быстрее к Степану Матвеевичу, пусть он подумает, где бы их нам разместить получше. Особенно о господине инспекторе надобно будет побеспокоиться.

– Обер-инспекторе, – высокопарно поправил его Шольц.

– Особенно об обер-инспекторе пусть он побеспокоится, – с легкой улыбкой поправился Лешка. – Господа, вас сейчас накормят, разместят и возьмут все дорожное на стирку. А уж о деле давайте мы завтра будем говорить?

– Хорошо, – милостиво согласился Шольц. – А то мы действительно весьма утомились за это долгое путешествие в столь дикий край.

– Капризничать изволит господин анспектор, – докладывал на вечернем сборе старших командиров главный ротный интендант. – Мы уже ему и чистую избу на квартирование нашли с добрыми хозяевами, и лучшую еду, какую только могли, приготовили, а ему все никак не угодишь. Дыра, говорит, она и есть дыра. Купальня ему какая-то особенная потребовалась. Я говорю: «Дык купаются-то у нас и солдаты, и сами господа офицеры на реке». А он чегой-то дураком на меня обзывается. Можа, я и сам, конечно, не так чего понял?

– Да все ты правильно понял, Матвеевич, – хмыкнул Бестужев. – Алексей Петрович, разреши мне с этим индюком самому с глазу на глаз переговорить и на место его поставить? А то я знаю, у тебя ведь надолго терпения не хватит, доведет, так ты же его строить начнешь. Думаю, что у меня здесь получше получится. Как-никак, а ведь не зря же мой дядя в главных инспекторах в его ведомстве служит. Уж, чать, найду я общий язык с этим немцем!

То ли правда «язык» был найден, то ли инспектор отдохнул от долгой дороги и немного пришел в себя, однако дальше он вел себя в кругу офицеров достаточно уважительно. А уж с поручиком Бестужевым господин Шольц так и вовсе был сама учтивость и любезность.

– Господа офицеры, мы прибыли сюда по высочайшему распоряжению для проведения у вас здесь войсковых, полевых испытаний, – пояснил всем собравшимся Иоганн. – А испытывать мы будем вот это самое оружие, – и он достал из мешка ружье с укороченным стволом, все лоснящееся от масла.

– Перед вами опытный образец егерского штуцера, который готовится нынче у нас к выпуску серийными партиями. Его родоначальником был винтовальный карабин, принятый на вооружение двумя годами ранее. И вот перед вами следующее наше детище. Его калибр шесть с половиной линий (16,5 мм.). Длина ствола чуть больше аршина, и полный вес – десять фунтов (4 кг). Общая длина штуцера, если быть совсем точным, – сорок шесть с половиной дюймов или чуть меньше четырех футов (1160 мм).

Прицельное приспособление здесь состоит из железной мушки и целика в виде вертикальной планки с прорезью. Сам ствол восьмигранный и, соответственно, сделан с восьмью полукруглыми, глубокими нарезами.

– Разрешите?

Алексей потянулся и взял в руки детище русских оружейников, настоящий отечественный нарезной штуцер. Здесь было все как и у иностранных образцов подобного оружия: массивный нарезной ствол, латунный прибор, ударно-кремневый замок с выступающим курком, крепкое ложе и приклад из березы или клена, окрашенный в черный цвет. А вот и то, что указывало на принадлежность этого оружия к русской империи. На затыльнике приклада был выгравирован вензель императрицы Екатерины II, а на замочной доске стояла надпись «Тула» и год изготовления «1777». Все солидно, надежно и ничем с виду не уступает «иностранцам». Единственный и явный недостаток – это невнятные прицельные приспособления. На том же прусском или на валлонском штуцере есть неподвижная и еще откидные планки-целики, которые дают возможность брать более уверенный дальний прицел.

«И ствол у него уж больно короткий», – думал Алексей, проводя указательным пальцем по дульным нарезам.

– Господин обер-инспектор, позвольте вопрос? Подпоручик Хлебников, – представился молодой офицер. – А это уже законченный образец и к нему ничего более не будет прилагаться?

– Что вы имеете в виду, господин подпоручик? – со снисходительной улыбкой протянул Шольц. – Перед вами вполне себе готовое изделие, которое уже закладывается у нас к выпуску серийными партиями. Нет, ну, конечно, тут нет еще приспособлений для обслуживания штуцера. Тех, что предназначены для его чистки и для устранения мелких неисправностей в полевых условиях. Ах да, – усмехнулся он, – тут нет еще плечевого ремня для его переноски. Но какие могут быть сложности, господин подпоручик? Вот посмотрите, – и он взял в руки винтовальное ружье. – На прикладе у нас есть шпенек, а на ложе – кольцо для его крепления. Пристегиваем к ним ремень, и все-е…

– Вы меня неправильно поняли, – нахмурился Вячеслав. – Мы прекрасно все это здесь видим. То, что к штуцеру идут и ремень, и приспособь для чистки и обслуживания, и пулелейка, и шомпол, даже молоток и кожаный пластырь для оборачивания пули. Все это мы прекрасно знаем, господин обер-инспектор. Но меня сейчас интересует, а есть ли тут в комплекте штык-кортик? Просто вот креплений для него я не разглядел.

– Штык-то вам для чего тут, господин подпоручик? – удивился обер-инспектор. – Это ведь оружие для дальней и точной стрельбы, а не для ближнего боя в пехотных колоннах! Да и вооружены им будут только лишь унтер-офицеры егерских батальонов. У них на вооружении есть пистоль и тесак, ну или сама сабля, он тоже может быть.

– Я обер-офицер и лично владею подобным оружием, – Славка показал Иоганну свой австрийский штуцер. – Вот этот штык, – и он постукал по клинковым ножнам, нацепленным на ремень, – несколько раз спас мне жизнь в ближнем бою. И если бы не он… – и Вячеслав покачал головой. – Мы очень часто в предыдущую турецкую кампанию сходились с неприятелем в ближней сшибке, и те события показали, что без оного приспособления на штуцере никак нельзя воевать. Тем более что его всегда можно убрать со ствола, дабы он не мешал зарядке и дальнему бою. Вон, вы сами господ офицеров можете спросить, думаю, они все здесь разделяют мое мнение.

– Да! Без штыка нельзя! Штык обязательно должен быть, – загомонили хором все присутствующие.

– Хорошо, хорошо, господа! – поднял вверх руки Шольц. – Для того-то нас сюда и направили в боевую часть армии, где есть такие опытные егеря. Все это делается с тем умыслом, чтобы мы на месте испытали все свои образцы и выслушали ваши предложения. Порядок наших испытаний будет таков. Я нахожусь здесь три недели, а потом убываю дальше для инспектирования новых производств в южных наших губерниях. Все итоговые полевые, войсковые испытания будут здесь проводиться под контролем мастера замочного цеха Юрия Горюшкина. Юрий, а ну-ка поди сюда! – выкрикнул он, и в комнату заскочил мужчина лет тридцати с виду, одетый в простую, но добротную одежду. Весь он был такой аккуратный и собранный.

– Рекомендую, господа офицеры, – кивнул на него Шольц. – Весьма разумный и умелый мастер. Кстати, замок в этом штуцере – это как раз его детище, он лично его полностью доработал, взяв за основу предыдущий винтовальный карабин. С ним же здесь остается и мастеровой из ствольного цеха. Как уж его там? А, да неважно! – махнул он рукой. – Вот они-то и проконтролируют отстрел не менее трех сотен зарядов на каждый из оставленных стволов и проверят работу всех узлов и деталей у штуцеров. В конце осени, в октябре месяце, они выберут из тех десяти ружей, что к вам сюда приехали, пять самых изношенных, возьмут от вас письменные предложения по совершенствованию этих изделия и потом убудут на завод.